3 августа. Первые дни августа для ставропольцев — время скорбных воспоминаний. Именно тогда в 1942 году жители крохотного мирного городка, именовавшегося тогда Ворошиловском, увидели в небе ревущие самолеты с нацистской символикой и услышали оглушительные взрывы снарядов — так на его территорию пришла Великая Отечественная война. В фашистской оккупации город находился долгих 172 дня. Как выживали люди под гнетом кровавого и зверского режима в краевой столице, узнавал корр. ИА Stavropol.Media.
Из воспоминаний ветеранов, когда Левитан по радио сообщил о начале войны, жители Ворошиловска насторожились, но хранили спокойствие. Никто и не думал, что боевые действия могут дойти до их города. Казалось, что война где-то там, далеко...
"Я закончил шестой класс, и мы, как обычно на каникулах поехали в колхозную бригаду. В поле выезжаем, там мы ночевали, траву косили, сено... Кто танцует-пляшет, кто поет. А утром приезжали на работу в поле. На каждой повозке поют. С работы, на работу — всегда поют. А однажды приезжаем — и тихо всё, ни звука... В чем же дело? Когда разгрузились уже, принесли нам покушать, тогда и сказали, что началась война", — вспоминает ветеран Великой Отечественной войны, уроженец с. Преградного Иван Егорович Плаксин.
Люди не понимали до конца ситуацию, но знали, что стране нужна помощь. С первых дней войны в крае развернули подготовку боевых резервов для действующей армии, обучали население. В Ворошиловске, Георгиевске, Пятигорске готовили инструкторов военного всеобуча, а в двух аэроклубах и семи спецшколах — парашютистов.
Параллельно думали и об обороне. В июне 1941 начали формировать истребительные батальоны для борьбы с парашютными десантами противника, охраны военных объектов и поимки дезертиров. В 32 сельских районах организовали самостоятельные истребительные группы — кавалерийские сотни и полусотни.
На военно-учебных пунктах Общества содействия обороне и авиационно-химическому строительству СССР (ОСОАВИАХИМ) обучали стрелков, радистов-операторов, телеграфистов и телефонистов, водителей.
Ветерану ВОВ из Буденновска Павлу Сергеевичу Захарченко было 18 лет, когда его призвали в армию. Он пошел на сборы в военкомат (тогда парнишка и представить не мог, что в итоге дойдет до Берлина). Из его воспоминаний:
"Мама привела босиком в голубых штанах. Почему голубые были — потому что сшиты из мешка, а черной краски не было — покрасила синькой. Призвали. Дали мне отделение 10 человек, и стали мы готовиться к войне прямо на Северном Кавказе".
Пока военные и добровольцы отправлялись на фронт, остальные готовились обеспечивать бойцов ресурсами. Тогда Ворошиловск был небольшим городом с населением около 100 тысяч человек, но производство здесь было налажено. Его адаптировали под военные нужды. На кожевенном заводе стали производить седла для лошадей, а на "Красном Металлисте" — снаряды, минометы и другое вооружение. Работать туда отправлялись даже подростки.
"Когда война началась, мой дед Виктор Сергеевич Золотарев там трудился. Несмотря на юный возраст, он хотел внести свой вклад в общее дело. Он рассказывал мне, как сколачивал ящики для бомб и делал многое другое. Очень старался и неоднократно перевыполнял план. За это уже после войны в 1946 году его наградили медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Гордился этим", — поделилась семейной историей корреспондент ИА Stavropol.Media Анна Яковлева.
Понимание о том, что война идет по стране семимильными шагами, к жителям мирного Ворошиловска приходило постепенно с вестями с фронтов и первыми похоронками. Люди стали осознавать, что перед ними сильный и очень жестокий враг.
В июле 1942 года фашисты становились все ближе и ближе к Кавказу. Регион был очень богат ресурсами, да и урожай в тот год был хороший — все это нужно было спасать. Началась массовая эвакуация. В сторону Кавказского хребта — единственного безопасного тогда направления — вывозили технику, скот, зерно... Усилия понадобились колоссальные, ведь сведений о темпах и направлениях продвижения врага было немного. Как итог — указания об эвакуации для некоторых районов оказались запоздавшими.
В чрезвычайной обстановке удалось вывезти в тыл около 1 млн голов крупного рогатого скота, овец, 950 тракторов, 88 тысяч тонн зерна, 10,8 тысячи тонн шерсти, все банковские ценности. По состоянию на 11 августа 1942 года в Дагестан, Закавказье, Казахстан, Среднюю Азию и Сибирь эвакуировано 120 тысяч человек.
"Кавказ немцам был очень нужен. Это огромное количество ресурсов, газа, нефти. Это порты на Черном море, которые половину экспорта и импорта обеспечивали советскому государству. При этом здесь не так уж много солдат было. Просто советское руководство не готовилось к удару в этом направлении. Войска были сосредоточены севернее с самого первого года войны, они обороняли Москву, Ленинград, все эти территории", — рассказал хранитель фондов Ставропольского музея "Память" Никита Григорьев.
Жители края были в смятении. Они получали официальную информацию о дислокации врага от властей, но по "сарафанному радио" иногда передавали иное.
Если слухам можно было не верить, то собственным глазам — нет. 1 августа 1942 года небо над городом зловеще загудело — показался первый немецкий самолет. Он сбросил две бомбы на военные казармы, покружил немного и улетел.
На следующий день на головы горожан полетели листовки с предупреждением о предстоящей бомбёжке.
Жители мирного Ворошиловска все еще пытались сохранить спокойствие и просто жить. 3 августа радостные рабочие завода "Красный металлист" стояли в длинной очереди за "получкой", как вдруг снова раздался гул, и рядом разорвалась бомба... Еще один снаряд угодил в толпу покупателей на Нижнем рынке.
Один из цехов завода "Красный металлист", разрушенный в период оккупации, 20 марта 1943 года. Государственный архив Ставропольского края
Десятки фашистских самолетов бомбили стратегически важные объекты: нефтебазу на окраине города, три железнодорожных состава, заполненных продуктами, заводы и другие места. Тогда всем стало ясно, что жизнь прежней уже не будет.
Наступление началось со стороны села Михайловского (сейчас это город Михайловск). Горожане хватали все самое необходимое и бежали в сторону Старомарьевки в надежде переждать там беду. Другие ринулись в Невинномысск, чтобы последним поездом уехать куда-нибудь подальше. Очевидно, фашисты это предвидели. Они безжалостно разбомбили железнодорожный вокзал с толпами спасающихся людей.
Города и села в миг заполыхали. Сквозь огонь на бронетранспортерах, танках и мотоциклах ехали гордые вражеские войска. На окраине Михайловского они встретились с небольшой частью красноармейцев, завязался бой. Удержать фашистов не удалось. Все бойцы, в том числе пятеро командиров, погибли.
Ветеран Иван Егорович Плаксин видел их наступление. В одном из его воспоминаний говорится, как враги шли через его родное село Преградное:
"Когда в 42-м немцы пришли, пошла совсем другая жизнь. Наши, конечно, отступали неорганизованно. Немцы нагоняли их, стреляли в голову обязательно. На танках, на мотоциклах гонялись за красноармейцами и расстреливали.
Я испытал оккупацию. Отца моего мобилизовали, брата тоже. Я в неполные 15 лет остался за старшего, трудился уже как мужчина. Нас учили всегда старшим помогать, а тут немцы эти. Вышел я однажды во двор, а там немец. Говорит, мол, Вассер! Вассер! (с немецкого — "вода"; также распространенная еврейская фамилия — прим. ред.) Воды давай!
Показываю: вот колодец. Он не унимается — неси воды! Опять отвечаю, мол, иди в колодце возьми… Он мне тогда как дал! А мне 15 лет. Я и свалился. Он схватил меня: "Вассер! Неси воды!". А что мне оставалось делать? Я мальчишка, вот и пошел. Понял тогда, что дело не так-то просто…"
В города и деревни фашисты входили с гордо поднятой головой и улыбкой, как победители. Их довольные и радостные лица хорошо помнит 98-летний ветеран ВОВ, бывший преподаватель по оказанию первой медицинской помощи ОУ ДПО "Ставропольская ОТШ ДОСААФ России" Дмитрий Назарович Скоробогач. Увидел фашистов впервые он в родном селе Манычском.
"В 1942 году, значит, в оккупацию попали мы. Немцы шли, на мотоциклах ехали… Никакого сопротивления не было, боев не было в селе. Остановились на некоторое время там, веселые такие: губная гармошка, танцевали все… Ну, мы смотрели, значит. Недолго они побыли и уехали. То такие веселые были, на гармошках играли, а когда уже отступали — "Гитлер капут" говорили. Они почувствовали, что в Сталинграде, получили по заслугам", — рассказал Дмитрий Назарович.
Заехав в город, фашисты сразу же начали наводить свои порядки: ввели комендантский час, стали размещать штабные службы в крупных зданиях школ и институтов. Части третьей румынской армии захватили район храма Святого Андрея Первозванного и бывшее общежитие пединститута. Дивизии "Эдельвейс" и "Белая лилия" готовились к боям в горах. На стадион "Динамо" оккупанты в шесть рядов загнали танки и БТРы. Вскоре техника должна была отправиться в сторону КМВ.
Фашистам мозолили глаза коммунистические названия улиц, поэтому вскоре приняли закон об их переименовании и дублировании на немецком языке. Так, ул. Ворошилова стала именоваться Германским проспектом, ул. Розы Люксембург — Типографской, а площадь Ленина стала просто Большой площадью.
Фашисты переименовали улицы. Материал основная экспозиция музея "Память". ИА Stavropol.Media
Постепенно во время оккупации открылись школы, но они стали платными. Там изменилась программа. Могли учить по дореволюционным учебникам или привезенным из Германии. Немецкий язык стал обязательным уроком.
"Фашистам важно было противопоставить себя советским устоям. В медучреждениях они ввели платные услуги, разрешили людям свободно торговать. В обиходе появились марки. От трудоспособного населения оккупанты потребовали встать на учет в немецкую биржу труда и начать работать под руководством новой власти. Многие делать этого не хотели. Чтобы как-то жить, им оставалось лишь продавать на рынке свое имущество.
Многих фашисты насильно отправляли на тяжелую работу в Германию, например, на производства или места добычи полезных ископаемых. Девушек тоже увозили и определяли в дома в качестве прислуги или горничной. Бывало, такие люди возвращались на родину, но другие относились к ним настороженно. Пережившие ужасы оккупации люди, к сожалению, с недоверием относились к своим согражданам, которые были в это время в Германии", — рассказал хранитель фондов Ставропольского музея "Память" Никита Григорьев.
Особый интерес у фашистов, конечно же, вызывали представители этой нации. В Ворошиловске их было очень много.
Информирование населения об изменениях проходило в том числе через газеты и расклеенные по городу листовки. 6 августа в издании "Русская правда" и на афишных тумбах города появились "Воззвания к еврейскому населению г. Ворошиловска". Людей собирали 12 августа на Ярмарочной площади (сейчас — район цирка), чтобы якобы спасти от ужасов войны и отправить на станцию Палагиада. Пришедшие им поверили.
"По воспоминаниям, это было огромное количество народа. Они в четыре ряда шли по теперь уже современному проспекту Карла Маркса к этой площади. Чтобы не разбредались, их подгоняли немцы на мотоциклах с собаками", — рассказал Никита Григорьев.
Евреям обещали сохранить все оставленное имущество. За расхищение грозила смертная казнь. С собой разрешалось взять личные и ценные вещи, одежду, питание минимум на 2-3 дня и деньги. На человека — максимум 30 кг груза.
Воззвание к еврейскому населению г. Ворошиловска, основная экспозиция музея "Память". ИА Stavropol.Media
На Ярмарочной площади евреев сажали в машины, чобы якобы отправить подальше от опасностей. Конечно, автомобили были "душегубками". Одних душили газом, других увозили подальше и расстреливали. Всего в Ставрополе фашисты убили более 3,5 тысячи евреев.
"Многих даже не хоронили. Их сбрасывали огромными кучами в овраги, не засыпая землей... Знакомые, друзья обычно не забирали эти тела, потому что боялись наказания. Евреев расстреливали просто всех. Есть документы в архивах о расстреле в том числе детей двух-трех лет, и даже одного года.
В нашем мединституте было огромное количество евреев-преподавателей. С ними тоже расправлялись: многих пытали перед смертью, избивали целый день и потом только расстреливали. Вот с этого примерно началась немецкая оккупация", — рассказал хранитель фондов Ставропольского музея "Память".
Чудовищная участь ждала и представителей местных властей. Их искали, пытали в надежде выведать какую-то информацию и казнили. Занималась поисками тайная полиция Гестапо. Её штаб, по словам хранителя музейного фонда, был в бывшем здании НКВД на углу улицы Дзержинского и проспекта Октябрьской революции.
К мирному населению пытки применялись лишь по особым случаям. Обычно отношение было скорее пренебрежительное.
Когда фашисты заняли Ворошиловск, стали формироваться партизанские отряды. Движение было не таким масштабным, как в других городах, но влияние на ход исторических событий оказало большое.
"В основном это были подростки. У нас это группа Володи Косинова, Геннадий Голенев…Они занимались тем, что срывали листовки немецкие, лишали фашистов связи, резали телефонные провода, пытались красть оружие и документы, втирались в доверие", — рассказал представитель музея "Память" Никита Григорьев.
Разумеется, оккупанты замечали такую активность. Если партизан ловили, то расправлялись с ними очень жестоко.
Жителям ворошиловска была хорошо известна история девочки-подростка Нелли Белявской, которая работала уборщицей в немецком штабе. Она специально вызвалась туда пойти. Когда удавалось, она воровала документы и потом передавала их партизанам. Хотела так помешать врагам.
Незадолго до освобождения Ворошиловска её все-таки поймали. Простым расстрелом дело не ограничилось. Девочку сильно пытали, а потом изрешетили пулями на Холодных родниках в районе мемориального комплекса и там же бросили. Мать с трудом отыскала ее среди груды других тел. Труп был настолько изуродован, что узнать ее женщина смогла лишь по расположению нескольких родинок на теле…
Фашисты были поглощены идеей "чистой арийской крови", поэтому избавлялись не только от евреев, но и от душевно больных людей. Уже 4 августа, на следующий же день после прихода в город, оккупанты захватили психиатрическую больницу. Немецкое командование действовало в соответствии с планом "Ост", по которому пациенты психиатрических больниц должны быть уничтожены.
Садик для пациентов детского отделения Ставропольской психиатрической больницы. 1939 год.. Музей ГБУЗ СК «Ставропольская краевая клиническая специализированная психиатрическая больница №1»
В медицинское учреждение прибыли два немецких военных врача вместе с заведующим городской управы доктора М.Ю. Шульца. Они приказали исполняющему обязанности главврача психбольницы Давиду Гамбарову составить списки всех пациентов и приготовить их якобы к отправке в села Донское и Пролетарское.
С пациентами не церемонились — их сажали в "душегубки" и травили газом. Первыми на тот свет отправляли беспокойных взрослых и тех, кто лежал в детском отделении (самому младшему было всего 7 лет).
"Погрузив последнюю машину, немцы собрали весь персонал и гестаповец объявил, что все теперь освобождены, могут искать себе новую работу, а грустить об увезенных больных не стоит, так как им там, куда их увезли гораздо лучше", — говорится в заявлении врача Ставропольской Психбольницы Гнездиловой М.В.
Копия заявления председателю Ставропольского исполнительного комитета от врача М.В. Гнездиловой о злодеяниях немецких оккупантов в отношении пациентов Ставропольской психиатрической больницы. 1943 год.. Государственный архив Ставропольского края
Всего фашисты уничтожили 660 человек. В их числе были солдаты и офицеры Красной армии, поступившие на лечение с психическими расстройствами и заболеваниями.
"Цифры разные приводят. Кто-то говорит про 600 человек. У нас здесь данные, что вместе с войсками вермахта здесь побывал знаменитый немецкий писатель Эрнст Юнгер. В своих дневниках он оставил воспоминания о Ворошиловске. Он пробыл здесь несколько дней и описал их. По его воспоминаниям, кто-то из гестаповцев сказал о 800 убитых душевнобольных", — добавил хранитель фондов Ставропольского музея "Память" Никита Григорьев.
После кровавых "зачисток" в здании больницы фашисты расположили свои военные части.
Советская армия понемногу укрепляла свои позиции, перераспределяла силы. В январе уже чувствовалось, что город скоро могут освободить. Жители ждали перемен, и они действительно произошли. 11 января 1943 года они уснули в Ворошиловске, а на утро 12 января проснулись в Ставрополе. Граду креста вернули его историческое название, а край вместо Орджоникидзевского стал Ставропольским. Всё задокументировали на клочке бумаги с помощью карандаша.
"Что касается причин, то тут несколько теорий есть. Некоторые говорят, что Климент Ворошилов (российский революционер, советский военный, государственный и партийный деятель — прим. ред) как-то "выпал" из милости. Уже не хотел лидер страны, чтобы город был назван в его честь. Есть и такая теория: не приветствовалось, чтобы города, которые побывали в оккупации носили имена советского руководства. Либо же это переименование сделали в ходе такой политики некоторого приближения к исторической России", — расказал хранитель фондов Ставропольского музея "Память".
19 января 1943 года советские войска подошли к Ставрополю. Бойцы 347-ой стрелковой дивизии получили приказ не останавливаться на ночной отдых, проникнуть в город и к утру освободить его от фашистов. Военные окружили территорию с трех сторон, выход оставался только в сторону села Михайловского. Действовать освободителям надо было быстро, так как немцы и сами готовились к отступлению, а по пути уничтожали всё, что только можно.
Иван Булкин. ИА Stavropol.Media
"Тут следует выделить спецотряд под командованием старшего лейтенанта Ивана Гурияновича Булкина, который вошел сюда прежде основных советских войск. Он планировал заранее разведать, как здесь организована немецкая оборона, уничтожать отряды поджигателей и дезориентировать врага. Ему это удалось. Иван Гурьянович был уже дважды ранен, пулемётная очередь с машины скосила его. Это случилось 20 января 1943 года", — рассказал представитель Ставропольского музея "Память" Никита Григорьев.
Фашисты при отступлении старались нанести максимальный урон инфраструктуре. В ночь освобождения город превратился в факел.
"Орудовали отряды поджигателей. Группа подростков Володи Косинова, заметила, что они движутся в сторону Краеведческого музея. Они ворвались вслед за фашистами в здание, убили несколько немцев. Остальные испугались, не ожидали сопротивления, убежали. Так несколько подростков спасли уже тогда очень большую коллекцию Краеведческого музея", — добавил Никита Григорьев.
21 января фашисты покинули Ставрополь.
Ставрополь был сожжен и разбит. От знакомых мест мало что осталось. Нужно было скорее восстанавливать производства и хозяйство, чтобы помогать нашим войскам гнать фашистскую нечисть подальше от Советского союза. В Ставрополе и других населенных пунктах в основном оставались старики, женщины и дети. Им-то и предстояло поднять убитую инфраструктуру. Люди много работали, недоедали, но о себе думали в самую последнюю очередь.
Восстановление разрушенных зданий в Ставрополе. Государственный архив Ставропольского края
"Моя бабушка, Татьяна Золотарева, хорошо помнила то время. Выжить моим родным помогла смекалка. Они с мамой Аней ловили воробьев. Брали перевернутую коробку и одним краем опирали ее на палочку с привязанной ниткой. Под эту конструкцию насыпали крупу или немного хлебных крошек. Воробьи слетались на угощение, а мама Аня дергала за нитку. Хлоп! И птицы оказывались в западне. Потом из них варили суп", — рассказала корреспондент ИА Stavropol.Media Анна Яковлева.
Татьяна Золотарева. Личный архив Анны Яковлевой
Восстановить производства постепенно удалось, но на изначальные мощности вернулись только в послевоенное время. На заводе "Красный металлист вновь начали изготавливать оружие, кожевенный завод производил седла для кавалерии, а Ворошиловский мясокомбинат — консервы и пуговицы из оставшихся после обвалки костей. Все это отправляли на фронт.
Братские могилы и постаменты, посвященные Великой Отечественной войне, появлялись в городе постепенно. Но одно из первых знаковых мест создали в 1943 году — это могила Иосифа Родионовича Апанасенко.
"Он родом из села Митрофановского. Сейчас — Апанасенковское. После гибели в боях за освобождение Белгорода его сперва похоронили там. Потом в его документах нашли записку предсмертную, где он просил похоронить себя в Ставрополе. Останки его перевезли сюда. Его торжественно перезахоронили здесь, хотя война вовсю еще шла. Сооружали могилу в короткие сроки жители своими силами", — рассказал хранитель фондов Ставропольского музея "Память" Никита Григорьев.
Началась весна 1945 года. В это время воздух на Ставрополье особенно сладок. В тот год в нем было еще что-то особенное. Люди чувствовали, что совсем скоро наступит она — Великая Победа. Они не расслаблялись, а продолжали упорно трудиться и поддерживать фронт. Рано утром 9 мая наконец-то пришла радостная весть.
"Ставропольцы будили друг друга, на улицы выходили, незнакомые люди обнимались, целовались. Кто-то вспоминает, как инвалид лизгинку начал танцевать на улице Карла Маркса современной… То есть все как могли радовались Победе. С грустью улыбались те, кто получил похоронки и потерял близких, но все были счастливы, ведь война закончилась", — подытожил Никита Григорьев.
Ставрополь встречает победителей. Архивный фонд Ставропольского музея «Память»
Смотрите полную версию на сайте >>>