5 марта. Торжественная церемония награждения финалистов и победителей шестого сезона Общероссийской литературной Премии "Дальний Восток" им. В.К. Арсеньева (12+) состоялась 6 декабря 2024 года в Москве в здании традиционного партнера Премии — Российского фонда культуры. Участие в церемонии приняли финалисты сезона, члены жюри Премии, представители литературного сообщества и крупнейших российских издательств, органов власти регионов ДФО. Почетными гостями и участниками мероприятия стали заместитель полномочного представителя Президента Российской Федерации в Дальневосточном федеральном округе Григорий Куранов и заместитель министра Российской Федерации по развитию Дальнего Востока и Арктики Эльвира Нургалиева.
На старте нового сезона (заявочная кампания которого, напомним, началась 1 февраля этого года и продлится до 30 июня) ИА PrimaMedia проводит интервью с лауреатами Премии сезона предшествующего, и сегодня предлагает вниманию читателя беседу с получившим в 2024 году Премию им. Арсеньева в номинации "Длинная проза" за роман "Челюскин. В плену ледяной пустыни" (16+) писателем из Воронежа Михаилом Калашниковым.
Справка: КАЛАШНИКОВ Михаил Александрович родился 17 февраля 1985 года в селе Белогорье Подгоренского района Воронежской области. Окончил исторический факультет Воронежского государственного педагогического университета. Прозаик. Член Союза писателей России. Участник поискового движения. Член Богучарского поискового отряда "Память". Публиковался в журналах "Наш современник" (18+), "Подъём" (18+), "Роман-газета" (18+), "Сибирские огни" (18+), в газете "Литературная Россия" (18+), в региональных периодических изданиях. Автор повести "От Купалы — до Крещенья" (16+, журнал "Роман-газета", 2019). Живет в Воронеже.
— Михаил Александрович, расскажите немного о себе, о том, с чего началась ваша писательская деятельность.
— В свое время я окончил исторический факультет Воронежского государственного педагогического университета, но не пошел преподавать. А полученные в университете знания просились куда-то, поэтому я решил заняться литературой в жанре исторической прозы, для того чтобы выпустить эти знания на волю.
Еще одним мотивом, по которому я стал писать историческую прозу, стали различные семейные предания, рассказы бабушек и дедушек. Мне хотелось увековечить и эти истории, поделиться ими с другими людьми. Вот такая предыстория моего писательства.
— А сколько книг вы написали?
— На данный момент у меня выпущено четыре книги. И все они вышли в московском издательстве.
— Что можете сказать о темах ваших книг? Какие периоды истории вас больше всего интересуют?
— Двадцатый век, в основном — период Гражданской войны и Великой Отечественной войны. И предвоенный период, к которому как раз относится поход "Челюскина" из Мурманска во Владивосток по Северному морскому пути.
В перспективе хочу заняться началом семнадцатого века, Смутным временем, периодом, который в русской литературе, кроме Александра Сергеевича Пушкина, практически никем не освещен. Вот есть пушкинский "Борис Годунов" (12+), есть драмы Алексея Константиновича Толстого. И всё, практически. Какого-то фундаментального литературного труда, посвященного этой эпохе, и не оставлено. Вот хочу к этой эпохе тоже каким-то образом подойти.
— Как бы вы определили жанр, в котором работаете? Это чисто художественные произведения или художественно-документальные всё-таки?
— Не без участия исторических трудов, конечно, приходится работать над произведениями, поэтому, наверное, стоит говорить о художественно-документальном жанре. Историческими источниками я пользуюсь очень активно, но при этом стараюсь избежать того, чтобы история в моих произведениях была строго "очерчена наукой".
Любому историческому факту хочется придать именно литературную канву, чтобы написанное не выглядело как некая отчетность из какого-то документа, чтобы каждая строка была наполнена художественным смыслом и не отдавала канцеляризмами и сухим научным языком.
— Может быть, вам близок язык произведений Валентина Пикуля? Таких, например, как "Реквием каравану PQ-17" (16+)?
— Да, конечно. Творчество Пикуля я изучал в свое время достаточно плотно, и вольно или невольно, я бы, конечно, мог сравнить свою прозу с пикулевской, потому что, хочешь не хочешь, но все-таки ориентируешься на то, что он написал в этом жанре.
— Есть еще такой хороший писатель — Виктор Конецкий. Он много работал в жанре, который сейчас называется non-fiction. Но при этом хотел бы писать в документальном ключе о каких-то придуманных событиях...
— У кого-то так получается. Но вы знаете, когда меня спрашивают, например, о жанре альтернативной истории, которая с каждым годом становится все популярнее и популярнее, я говорю, что стараюсь избежать этого. Всё-таки в альтернативной истории автор не чувствует своей ответственности перед читателем, то есть там можно нагородить всё, что угодно. Отсюда недалеко до чисто фантастики, когда пишешь, о чем хочешь, называешь это альтернативной истории и не чувствуешь никакой ответственности перед самой историей, перед читателем, перед коллегами. Возможно, этот жанр и популярен, и многим, как говорится, "заходит", но я стараюсь держаться от этого жанра подальше.
— Поговорим непосредственно о романе "Челюскин. В плену ледяной пустыни", за который вы и получили Премию имени Арсеньева. Что вас побудило взять именно эту тему?
— Мне предложили ее издатели. Они увидели, что снимается сериал (12+) про "Челюскин" (пилотная серия выходит в данный момент) и предложили свой сценплан, по которому я должен был написать роман. Я взялся за эту работу, и роман вышел годом раньше, чем сериал. Вот такой пиар-ход был.
Мне было интересно работать над романом, мне нравится эта эпоха с межвоенным периодом, длящимся около 30-ти лет. И поэтому я с удовольствием взялся за предложение издательства.
— Скажите, когда вы писали роман, то ставили перед собой особую задачу рассказать об Отто Юльевиче Шмидте, руководителе похода, так, как никто до вас не рассказывал? Кем был для вас этот человек?
— Да, конечно, я ставил перед собой такую задачу, тем более что я понимал, что не являюсь первым на этой стезе. О Шмидте много было сказано современниками. Например, Эрнстом Теодоровичем Кренкелем, который оставил после себя воспоминания (16+) о знаменитом походе "Челюскина". Другие участники экспедиции тоже описывали эти события.
Естественно, каждый по-своему характеризовал Отто Шмидта. И мне хотелось собрать воедино разные версии и создать непредвзятый образ начальника экспедиции и картину тех событий. Хотелось как-то скомпоновать все эти воспоминания и имеющиеся исторические данные. Зафиксировать непредвзятый взгляд со стороны, взгляд историка, стороннего наблюдателя, который не будет очернять всё подряд или, наоборот, заниматься беспочвенным прославлением.
— В интернете можно найти несколько первых глав романа, выложенных в свободном доступе. Читая их, приходишь к выводу, что, судя по интонации, по тому, как вы отзываетесь об СССР, вы как минимум отдаете ему должное. Словом, вы уважительно пишете о советском периоде нашей истории — в отличие от многих других.
— Да, вам не показалось. Я отношусь к этому периоду нашей истории с пиететом и глубоким уважением, потому что, как нам показывает сама история, тот период, скажем так, не был самым мрачным в истории нашей страны, какие бы вещи о нем ни говорились.
В годы индустриализации была создана наша промышленности, на которой мы, слава богу, до сих пор и "едем". Или вот я, например, обучаясь в Воронеже и с самых первых курсов следя за историей вузов, обратил внимание на то, что все вузы в городе Воронеже были образованы с начала до середины 30-х годов. В этот период произошел большой скачок науки, скачок советского спорта, культурной жизни, скачок во всех сферах деятельности. Еще не заработали жернова сталинских репрессий, все еще были живы, творили, тот же Бабель, и Замятин еще не уехал. И, как мне кажется, это был один из замечательнейших и счастливейших периодов в нашей истории.
— Обратите внимание, спасенных челюскинцев встречали как героев, а лет через пять, наверное, дело бы завели, и, может быть, чьи-нибудь головы точно бы полетели...
— Когда наступила вторая половина 30-х годов, из ста челюскинцев (тут я точно не помню процентовку), какая-то часть была, конечно, репрессирована. И головы полетели в 37-38-ом, хотя, естественно, стали вспоминать не сам поход Челюскина, а что-то иное. А в 34-ом они все были герои. И вообще до Юрия Гагарина самым популярным человеком в стране был Отто Юльевич Шмидт. И другие полярники тоже весьма почитались, например, летчики, принимавшие участие в спасении челюскинцев: Николай Петрович Каманин, Сигизмунд Александрович Леваневский, Анатолий Васильевич Ляпидевский и другие. Да любой полярник, дрейфующий на льдине, любой бесстрашный научный работник, исследователь Севера, был в большом почете.
— И очень хорошо, что написанный вами роман напоминает нам об этом. А кому-то и рассказывает как о чем-то до сих пор неизвестном. Скажите, получение Премии имени Арсеньева стало для вас неожиданностью?
— Конечно, я следил за Премией года два, наверное, перед этим. И, естественно, видел, что Премия набирает обороты. Но у меня не было ничего о Дальнем Востоке, а подгонять уже написанное под условия Премии я не считал для себя возможным.
Когда я получил заказ на роман о "Челюскине", я даже не думал о Премии "Дальний Восток", хотя знал о ней. Меня сразу и целиком захватил роман, и лишь когда я написал его, то вспомнил, что существует Премия имени Арсеньева и мой роман полностью укладывается в положение о ней. Я не стал откладывать дело в долгий ящик, и как только роман вышел, а это было в сезоне 2024 года, я направил заявку.
Сказать о том, что я был уверен в победе, было бы абсолютно неправильным. Я был спокоен в том плане, что мой текст укладывается в положение, что он полностью соответствует тематике.
Когда меня пригласили на церемонию вручения, я понимал, что участвовать в церемонии — это еще не означает быть победителем. Поэтому я не был уверен в победе до того момента, пока не вынесли конверт на сцену. И вот я помню тот момент, когда из конверта достали листок с именем победителя, еще ничего не называя, а я вдруг почувствовал, что сейчас прозвучит моя фамилия. Как будто джинна из бутылки выпустили.
— То есть, получается, Премия им. Арсеньева и писателей со всей страны к Дальнему Востоку привлекает, и дальневосточных писателей вводит в общероссийский литературный процесс?
— Абсолютно с вами согласен. Так и есть.
От ИА PrimaMedia напомним, что в рамках заявочной кампании Премии им. Арсеньева 2024 года наиболее широко были представлены произведения в номинации "Короткая проза" (28 заявок). На участие в номинации "Длинная проза" было подано 20 заявок и 17 — на номинацию "Проза для детей". Высокую активность проявили авторы из субъектов Дальневосточного федерального округа, семь регионов собрали в общей сложности 45 заявок. Заявки на соискание Премии поступили также из Китайской Народной Республики и Республики Корея.
Справка: Государственная Общероссийская литературная Премия "Дальний Восток" имени В.К. Арсеньева учреждена по инициативе Заместителя Председателя Правительства Российской Федерации — полномочного представителя Президента Российской Федерации в Дальневосточном федеральном округе Юрия Трутнева. Впервые лауреаты Премии были названы в декабре 2019 года в рамках комплекса воспитательно-патриотических мероприятий "Дни регионов Дальнего Востока в Москве" в здании Российского фонда культуры.
Главная цель Премии — поддержка российских и зарубежных писателей, посвящающих свои произведения Дальнему Востоку и содействующих формированию единого культурного пространства многонациональной России.