Приказ выжить: экс-прокурор Чечни из Пятигорска – об убийстве А.Кадырова и громких делах СССР

"По 6 млн рублей я изымал у первых секретарей обкома партии. По тем временам это была невероятная сумма. Мне за это дали советника юстиции, звездочку и 5 рублей к зарплате", — рассказал Владимир Павлович.

Следователи были поражены масштабом коррупции: при официальных зарплатах около 100 рублей у обвиняемых находили сокровища — сотни золотых украшений, меха, часы, монеты царской чеканки. Драгоценности скупали, чтобы спрятать деньги: награбленное имущество делилось на тайники и хранилось в домах доверенных лиц и подневольных работников.

Спецкор газеты "Правда" (16+) Георгий Овчаренко, сопровождавший следственную группу, описал один из эпизодов, который навсегда запомнился ему:

"Ночью мы выехали в деревню, остановились у недостроенного дома, разбудили беременную жену. На жалком подобии самодельной кровати спало трое малолетних детей. Холодина в доме, бедность. Лепешки и вода — вот чем перебивается семья, поскольку расходы большие: второй год строят этот дом, в котором и живут, а заработки в колхозе невелики. Стало даже не по себе: зачем сюда-то приехали, какое здесь богатство? И хозяин затравленно повторяет: "Ничего нет…". Но из какой-то каморки появились на свет два опечатанных сундука. А в них — десятки кожаных пальто с мехом и без, рулоны импортных тканей, свертки с кольцами, деньгами, драгоценностями. У жены глаза стали круглыми: такого она никогда не видела. Но самое страшное для меня — не то удивление богатству, тому, что кто-то может позволить гноить его, а рабский испуг в глазах этих молодых узбеков: как они теперь отчитаются перед хозяином?".

Как вспоминает Владимир Кравченко, подобных тайников в домах бедных рабочих обнаружили немало. Люди находились под жестким давлением. К тому же казалось, что искать ценности в их нищих жилищах никто не станет.

“За пять лет работы группы под стражу взяли ряд руководящих работников, включая бывших секретарей ЦК Компартии Узбекистана, первых секретарей обкомов, горкомов и райкомов партии, председателя Совмина республики, зампредседателя Президиума Верховного Совета Узбекистана, управляющего делами ЦК партии, первого замминистра МВД СССР, министра внутренних дел Узбекистана и трёх его замов, начальников областных УВД, советских и хозяйственных работников”, — делится генерал-лейтенант.

Он также рассказал, что в финале расследования группу Тельмана Гдляна отстранили от дела, а в отношении следователей начались проверки. Под следствием оказался и сам Владимир Кравченко.

“Возбудили дело по нашей группе, начали нас допрашивать. Поскольку я был руководителем следственной группы, через меня проходили все события, связанные с арестами, изъятиями. Меня пять или шесть раз вызывали в Москву на допрос. Потом в прокуратуру Ставрополья прислали телеграмму, что в период нахождения в составе следственной группы прокуратуры СССР товарищ Кравченко Анатолий Павлович нарушение социалистической законности не допускал. Когда я прилетел из Москвы в Минводы, прокурор края меня уже встречал у трапа”, — рассказал он.

“После хлопкового дела я вернулся звездой"

Вернулся в родные края, вспоминает Владимир Павлович, уже значимой личностью. Он обладал серьёзным профессиональным опытом и заслуженным авторитетом. За годы работы выполнил задание государственной важности и проявил себя как один из лучших следователей. В марте 1989 года его назначили следователем по особо важным делам прокуратуры Ставропольского края, в 1990 году занял должность заместителя прокурора Ессентуков. В дальнейшем последовал ряд новых назначений, каждое из которых становилось очередным этапом в его стремительном карьерном росте.

Ключевым стало событие 28 июля 1992 года, когда генеральный прокурор утвердил Владимира Кравченко на должность прокурора Кисловодска.

“Я был счастлив. Мне очень нравилось в Кисловодске. Я умолял прокурора оставить меня здесь, но прошло четыре месяца, и под меня образовали Управление по надзору за исполнением законов на КМВ. Я его возглавил. Потом ещё были некоторые смены, работал в том числе помощником заместителя Генпрокурора РФ по особым поручениям, а в январе 2000 года мне предложили исполнять обязанности прокурора города Грозный Чеченской Республики”, — рассказал он.

Чечня. Приказ выжить

28 или 29 января 2000 года Владимир Кравченко прибыл в Грозный — город, "израненный" и залитый кровью, но ещё не освобождённый. Он вспоминает, что страха не было, был горд, что на него возложили ответственность — поддержать страну в непростое время.

"Был очень горд. Я большой патриот, если что-то от меня зависит, то я буду делать. Только я себе дал мысленно приказ выжить, ведь у меня осталась дома семья", — рассказывает Владимир Кравченко.

Вспоминает, на тот момент был единственным представителем прокуратуры в регионе. Поэтому его разместили не в Грозном, а в военном городке Ханкала, где находилась объединённая группировка сил. Уже на следующий день его нашли два генерал-лейтенанта при объединённой группировке.

Его представили командующему группировкой, Виктору Казанцеву.

"Он мне говорит: "А почему вы еще не в Грозном?", а я ему отвечаю: "Потому что вы его еще не освободили. Освободите, чтобы мы могли начать работу". И он поставил передо мной задачу. Так я стал практически свидетелем освобождения Грозного", — вспоминает Владимир Павлович.

По словам Кравченко, план освобождения города был продуман до мелочей: военнослужащие взяли Грозный в кольцо, заранее заминировав все выездные дороги.

"Они стали в рассыпную бежать по полям, направо, налево, и взрываться на этих минах. Количество погибших я не знаю, потому что туда нельзя было заходить, всё было заминировано. Но количество лиц, которые остались в живых, хоть и были ранены, я запомнил — 104 человека", — рассказывает Владимир Кравченко.

Выживших боевиков собрали в старом овощехранилище на окраине Грозненского района. Принимать решение об их судьбе поручили и. о. прокурора города — Владимиру Кравченко.

“Какое решение принимать? Они участники незаконных вооруженных формирований, подлежат привлечению к уголовной ответственности. Нужно было процессуально оформить каждого. Уголовное дело было возбуждено ещё в 1999 году, с момента нападения на Грозный, конца и края ему не было”, — рассказал Владимир Павлович.

Он прибыл к овощехранилищу, оставшись наедине с сотней боевиков — без людей, без бумаг, без связи, только с удостоверением прокурора. Поблизости обнаружил бункер с радиосвязью, представился и вызвал помощь. Вскоре на место приехал начальник милиции.

“Террористы в основном все лежали, потому что практически каждый был ранен: у кого-то не было ноги, у кого-то руки… Но вели себя мужественно, я не слышал ни плача, ни криков, ни стонов, палки держали в зубах, но никто не стонал. Я полицейскому говорю: ‘Видишь людей? Это бандиты, мы должны им предъявить обвинение, арестовать и отправить в следственный изолятор’. Так началась наша активная работа”, — делится Владимир Павлович.

Людей в милиции тогда катастрофически не хватало — Грозный только начинал возрождаться. Каждый район Чечни курировал один из субъектов России, Грозненский закрепили за Саратовской областью. Оттуда прибывали сотрудники, помогавшие восстанавливать не только правопорядок, но и нормальную жизнь.

Пока решались организационные вопросы, в бункере умерли два человека. Владимир Павлович сразу отдал распоряжение привлечь МЧС, наладить питание и медицинскую помощь, допустить передачи от родственников.

“Несмотря на то, что они — процессуальные наши враги, есть другие понятия — отношения к человеку. С нашей стороны оно было очень гуманное”, — отметил Владимир Павлович.

Следователей тогда ещё не было. Из документов — ничего, только печать. Лишь шесть оперативников и несколько старых компьютеров. Всю ночь они печатали бланки, протоколы и ордера — всё по памяти прокурора.

“Это был тот случай, когда моя память и хорошее образование действительно помогли. Я вспомнил и все статьи, и реквизиты необходимые. Не сказать, что идеально, но весь процессуальный порядок мы строго соблюдали. И даже несмотря на то, что это была территория Грозненского района, не самого Грозного, то есть не моя зона ответственности, мне пришлось это делать. Потому что я был в единственном числе. Это самое начало на руинах, вы представляете?” — говорит Владимир Кравченко.

К утру завершили работу над документами. Нашли шесть машин, распределили по одной к каждому оперативнику. Так, с рассвета и до ночи, они поочерёдно доставляли задержанных — допрашивали, оформляли, арестовывали.

“На тот момент за весь период работы, связанной с привлечением к уголовной ответственности боевиков, было чуть более 30 человек арестовано, а я за один день 104 заключил под арест”, — вспоминает Владимир Павлович.

8 февраля 2000 года президент России подписал Указ о создании системы органов прокуратуры Чеченской Республики. Через два дня, 10 февраля, Владимир Кравченко был назначен её первым прокурором.

“Я единственное, что смог выдавить из себя, — спасибо за доверие. Я думаю, что такая честь, оказанная мне, связана с генеральным прокурором Владимиром Устиновым. Я работал с ним уже вместе, был у него в подчинении. Видимо, поэтому он и остановился на мне. Генеральные не ошибаются”, — смеётся Владимир Павлович.

К этому времени Грозный был окончательно освобождён. Владимир Павлович въехал в город на бронетранспортёре вместе с иностранными корреспондентами, заместителем председателя правительства Чеченской Республики Николаем Кошманом и военным комендантом Иваном Бабичем.

“Это было какое-то безумие. Город оказался мёртвым — людей нет, птицы не летают, даже собак не было на улицах. Кругом одни руины, развалины, а если целые дома где-то остались, то нет окон… Но мы понимали, что в каждом из них нас могла поджидать смерть. Ещё на въезде висела табличка, её написали бандиты: ‘Добро пожаловать в ад’. И это действительно был ад”, — вспоминает Владимир.

Но стоило им хоть ненадолго остановиться, как из подвалов, щелей и укрытий начинали появляться люди — измученные, напуганные, но с надеждой в глазах.

Николай Кошман, вспоминает Владимир Павлович, сделал для местных жителей очень много. Каждый раз, когда они летали по делам на вертолёте, он высаживал нескольких охранников, а их место заполнял мешками с мукой, сахаром и другими необходимыми продуктами — особенно для горных аулов. Но однажды эта доброта едва не стоила им жизни.

“Ездили мы в Итум-Кали. Прилетели на второй или третий день после его освобождения. Ещё коровы лежали, дымились, город был не убран. Мы провели короткое совещание, рассказали людям, что Конституция восстановлена, все права их защищены, они могут обращаться. Только стартанули обратно, как нашу вертолётную площадку накрыли миномётным огнём с гор. Просочилась информация каким-то образом. Если бы мы задержались хоть немного, то уже бы оттуда не вернулись”, — рассказывает Владимир Павлович.

Так, шаг за шагом, на руинах терроризма рождался мир. И среди тех, кто помогал вернуть его к жизни, стоял человек, который когда-то дал себе простой, но главный приказ — выжить.

Встреча с Путиным

Владимиру Кравченко выпала редкая честь — лично встретиться с президентом России Владимиром Путиным. Он вспоминает этот день как одно из самых значимых событий не только в своей жизни, но и в судьбе Чеченской Республики.

“Это произошло 23 марта 2000 года, когда он на военном истребителе, на МиГе, прибыл в аэропорт Северный Грозного. Это было не просто необычайно рискованно, а даже, наверно, безрассудно. Шли боевые действия, кругом боевики, а он приехал в самое пекло, за три дня до выборов президента. Прилетел Владимир Владимирович в качестве второго пилота вместе с лётчиком-Героем России. Я на тот момент уже исполнял обязанности прокурора республики”, — рассказывает генерал-лейтенант.

Он вспоминает, что о визите Путина никто заранее не знал. Лишь накануне вечером сообщили: утром состоится совещание, но без каких-либо подробностей. Никто не ожидал, что в разгар боевых действий, когда над землёй ещё стоял дым, в Грозный прилетит и.о. президента России.

Совещание проходило в большом армейском шатре, натянутом прямо на аэродроме. Вместе с Путиным прибыли Сергей Шойгу, Николай Аядский, федеральные министры, военные командующие — всё руководство страны, собравшееся посреди руин, чтобы обсудить, как возродить республику. Владимир Павлович сидел во втором ряду, прямо напротив президента.

"Речь его была ёмкая, без всяких бумаг, но очень душевная. Призвал нас к соблюдению порядка при проведении выборов, соблюдению законов. Ответил еще на пару вопросов и сел в свой самолет. Кошман тогда сказал: „Полетел будущий президент страны нашей“. И он оказался прав", — рассказывает Владимир Павлович.

Те несколько минут встречи, вспоминает он, запомнились на всю жизнь. Простые слова, сказанные без пафоса, наполнили всех присутствующих особым чувством уверенности — будто вместе с главой государства в разрушенный город вернулась сама жизнь.

После этого, говорит Владимир Павлович, он словно получил новый заряд сил. Вдохновлённый примером лидера страны, он с ещё большей решимостью взялся за работу, стремясь выполнить всё, что было поручено, и оправдать то огромное доверие, которое ему оказали.

Возвращение в Чечню и страшные теракты

В июле 2000 года, завершив формирование системы органов прокуратуры в Чеченской Республике и передав дела преемникам, Владимир Кравченко вернулся на Ставрополье. Казалось, позади остались годы тревог, опасности и бессонных ночей. Но судьба распорядилась иначе. Уже 16 декабря 2002 года его вновь назначили исполняющим обязанности прокурора Чеченской Республики.

Как вспоминает Владимир Павлович, возвращение в Чечню произошло не случайно — на этом настоял первый президент республики Ахмат Кадыров.

“Я на своё место поставил другого человека, а спустя какое-то время Ахмат поехал к генпрокурору Устинову и сказал: "Верните Владимира Павловича". Мне позвонил он сразу, предложил опять вернуться. Куда деваться? Тем более в трубке слышу, как Ахмат там кричит: "Володя, соглашайся!". А если он просит, как я могу отказаться”, — вспоминает Владимир Кравченко.

Возвращение в Чечню стало для Кравченко не просто новым назначением — это было возвращение в республику, где каждый день казался испытанием, а каждое утро начиналось с молитвы, чтобы всё обошлось без новых трагедий. Второй срок его службы оказался не менее тяжёлым, чем первый: почти ежедневно приходилось сталкиваться с последствиями чудовищных терактов, гибелью мирных жителей и офицеров, болью, страхом и разрухой. Владимир Павлович лично выезжал на места всех происшествий — он не мог оставаться в стороне, когда страдали люди.

На его памяти десятки страшных страниц истории. Среди них:

• 27 декабря 2002 года — взрывы у комплекса правительственных зданий в Грозном. Почти одновременно подорвались два автомобиля, начинённые взрывчаткой. Погибли 71 человек, более 600 получили ранения.
• 12 мая 2003 года — теракт у здания УФСБ Надтеречного района в посёлке Знаменское. Автомобиль с тремя террористами-смертниками, мужчиной и двумя женщинами, разорвался у ворот управления. Погибли 52 человека, ранены более 200.
• 14 мая 2003 года — взрыв на религиозном празднике в посёлке Белоречье в Чеченской Республике. Женщина-смертница взорвала себя в толпе верующих. Погибли 18 человек, около 80 были ранены.

И это лишь малая часть того, с чем пришлось столкнуться первому прокурору Чеченской Республики. Каждый из этих дней, каждое расследование оставляло след не только в служебных делах, но и в сердце Владимира Павловича — человека, который, несмотря на ужас и боль боевых действий, продолжал защищать закон, справедливость и человеческую жизнь.

Расследование убийства Ахмата Кадырова

Самым тяжёлым и болезненным испытанием за всю службу для Владимира Кравченко стал теракт, произошедший 9 мая 2004 года на центральном стадионе Грозного. В результате взрыва погиб глава Чеченской Республики Ахмат Кадыров и ещё шестеро человек, среди них 8-летняя девочка. Взрывное устройство было заложено прямо под гостевой трибуной — там, где находились первые лица региона.

“Я на этой трибуне не присутствовал, хотя и часто был вблизи Кадырова. 6 мая, накануне празднований Дня Победы, мы с ним вместе поздравили ветеранов, и во второй половине дня он улетел в Москву. 7 мая была инаугурация у Путина, и он там был в числе почетных гостей. 9 мая в Чечне его никто не ждал, он не должен был вернуться так рано”, — делится Владимир Кравченко.

Судьба распорядилась так, что прокурор тоже оказался вдали от республики — он уехал на Ставрополье, чтобы отдать дань памяти своему тестю, участнику Великой Отечественной войны. Казалось, день должен быть мирным, наполненным воспоминаниями и благодарностью, но всё оборвал один звонок.

Перед самым выездом на кладбище зазвонил телефон. В трубке раздался встревоженный голос заместителя: "Срочно включите телевизор. Ахмат-Хаджи убили".

"Я тут же сказал высылать за мной машину, пулей вернулся назад. Вместе с замом генпрокурора Сергеем Фридинским мы приехали на стадион, осмотрели трибуны. Я видел эту проводку. Всё никак не мог понять, как Ахмат оказался здесь. Он должен был пробыть в Москве и оставил там сына Рамзана", — недоумевает Владимир Кравченко.

Генерал-лейтенант признаётся: мысль о том, что, будь он в тот день в Чечне, непременно сидел бы рядом с Ахматом Кадыровым, не покидает его до сих пор. 

Почти сразу после трагедии оперативники привели к нему трёх молодых людей. "Вот они, убийцы, они заложили бомбу", — заявили они.

“А речь шла о двух снарядах калибром 153 мм. Я смотрю на подозреваемых, а они такие худенькие, невзрачные. Я не понимал, как они бы даже смогли их дотащить до этих трибун, тем более перекинуть через забор под 4 метра. Спросил у них, а они говорят: "Да, перекинули”, — вспоминает Владимир Кравченко.

Не поверив их признаниям, он настоял на проведении следственного эксперимента. В итоге, по его воспоминаниям, трое задержанных не смогли даже приподнять один снаряд. После этого Кравченко распорядился освободить их из-под стражи.

“Меня поддержал генпрокурор, потому что я объяснил всё. Надо было искать настоящих преступников. Мне пришлось пережить очень тяжелый период, на меня ополчились все,” — рассказывает Владимир Кравченко.

Он вспоминает, что мог бы легко согласиться с готовой версией и принять ложное признание — за это, возможно, получил бы награду и похвалу. Но совесть не позволила.

"Это был бы лёгкий и удобный путь. В молодости я замечал у себя обвинительный уклон при рассмотрении дел, когда я в 20−21 год начал работать. Хотел, чтобы побольше дали за преступления, но со временем мировоззрение поменялось. Перед тобой человек. Ты разберись, в чём дело. Внимательно выслушай его доводы, а иногда даже откажись от них. Это ведь человеческая жизнь, её нельзя просто так испортить и перечеркнуть. Тем более в этом случае статья была очень серьёзная", — вспоминает Владимир Кравченко.

Эта история стала для него не просто профессиональным испытанием, а глубоким моральным уроком. 

12 лет разлуки с семьёй и возвращение в строй по призыву Путина

"У одного человека спросили: как бы вы могли в двух словах описать свою жизнь? Он ответил: "Всякое бывало“. Это очень короткий, но ёмкий ответ. Он относится к большей части моей жизни. Особенно к 40 годам прокурорского стажа", — рассуждает Владимир Кравченко.

Действительно, его жизнь — это длинная череда непростых выборов, бесстрашных решений и службы государству. Он прошёл огромный путь, не раз оказывался в центре исторических событий, и за годы службы получил более 50 наград: среди них три благодарности президента России, почётные грамоты Председателя Совета Федерации Валентины Матвиенко, генерального прокурора РФ, директора ФСБ России, секретаря Совета Безопасности России.

Но за всеми этими заслугами скрываются почти 12 лет разлуки с семьёй. Владимир Павлович подсчитал, что именно столько времени он провёл в постоянных командировках: Чечня, Узбекистан, Ростов-на-Дону и многие другие места, где требовалось его участие. Для него это была личная жертва — годы, проведённые вдали от родных, но отданные службе и долгу.

Даже сейчас, в свои 75 лет, Владимир Кравченко остаётся в строю. Он — член Совета ветеранов прокуратуры Ставропольского края и начальник правового отдела и кадрового обеспечения Пятигорского медико-фармацевтического института. В марте 2023 года вышел на работу после обращения Владимира Путина, который призвал опытных и квалифицированных специалистов вернуться в строй и помочь экономике страны.

Останавливаться на достигнутом Владимир Кравченко не намерен. Он берётся за новые масштабные проекты и с улыбкой говорит: "Пока силы есть, надо что-то делать".

Смотрите полную версию на сайте >>>