Ещё пять лет назад мы не могли даже подумать, с какой катастрофой столкнётся человечество. Эпидемии чумы, холеры, натуральной оспы, казалось, остались далеко позади, защитные маски были не востребованы, и никто не мог представить, что совсем скоро врачи будут шаг за шагом изучать новый вирус, который за короткий срок начнёт бушевать по всей планете и унесёт жизни миллионов человек.
Ставрополье не стало исключением. Сюда, в небольшой южный регион России, COVID-19 пришёл в марте 2020 года. По иронии судьбы, нулевым пациентом стала профессор кафедры инфекционных болезней и фтизиатрии СтМГУ и на тот момент главный внештатный специалист по инфекционным болезням министерства здравоохранения края, вернувшаяся из европейской страны.
А дальше — как во сне: больные, карантин, страх, паника, переполненные больницы, потери, смерти и, наконец, новые медикаменты, успехи врачей и долгожданное окончание одной из самых страшных пандемий нашего времени. Корр. ИА Stavropol.Media решил вернуться на четыре года назад и вспомнить, как Ставрополье выстояло в этот сложный период, чему научились врачи, чиновники и обычные жители.
- Доброе утро, карантин начался: как и когда коронавирус пришёл на Ставрополье.
- На полях ковидного боя: откровения со слезами на глазах доктора из инфекционной больницы.
- На ковидной передовой: о подвигах врачей в ковидном госпитале.
- Сейчас все понимают, что вирус лечится, а главное — излечивается: краевой минздрав о том, что тогда не могли рассказать.
- Локдаун на Ставрополье: как выживали местные жители: истории обычных людей.
- Эхо ковида: как обстоят дела с вирусом сейчас?
Доброе утро, карантин начался
Как сообщает РБК Кавказ, 17 марта 2020 года в больницу госпитализировали главного внештатного специалиста по инфекционным болезням, которая почувствовала себя плохо. По информации ставропольского минздрава, она жаловалась на слабость, суставные и мышечные боли, повышение температуры тела. Возбудили уголовное дело по статье об обстоятельствах, создающих опасность для жизни или здоровья людей. 24 марта стало известно об увольнении врача.
Тогда же, 17 марта, на Ставрополье ввели режим повышенной готовности. В регионе отменили все массовые мероприятия, а также разрешили школьникам и студентам посещать образовательные учреждения в свободном порядке.
Сдержать коронавирус было невозможно. 28 марта 2020 года Андрей Джатдоев, который на тот момент занимал должность главы Ставрополя, сообщил в своих социальных сетях:
Доброе утро. “Карантин” начался. Спасибо за то, что услышали, за дисциплину и понимание. Пожалуйста, не испытывайте судьбу. Времена нынче лихие… Ещё раз — спасибо за понимание. Совместными усилиями мы быстро преодолеем этот непростой для всех период. Берегите себя! Эта зараза — страшная вещь.
29 апреля в Ставрополе от COVID-19 скончался первый человек — 38-летний мужчина, приехавший из центральной части страны.
— Искренние соболезнования родным и близким. Очень хотелось бы надеяться, что по такому поводу соболезнований больше не будет, — написал в тот день градоначальник в социальных сетях.
Сам Андрей Хасанович так не и узнал, что пандемия затянется на долгие три года, а соболезнования родным первого погибшего пациента стали его последней записью. Мэра не стало день спустя, 30 апреля 2020 года. Причина — не бушевавший коронавирус, а другие проблемы со здоровьем.
На полях ковидного боя
Первой удар коронавируса на себя приняла краевая инфекционная больница. В пик заболеваемости здесь развернули 235 коек, которые никогда не оставались пустыми. 24 из них использовались для реанимации и интенсивной терапии. Об этом корр. ИА Stavropol.Media рассказала заместитель главного врача Ольга Сергиенко.
В октябре мы отпраздновали 70-летие нашей больницы, и сделали книгу. Она о наших первых ветеранах, учителях, сотрудниках. И я предложила написать в ней ковидную историю. У меня спросили: “Она кому-то нужна?”. Я ответила, что люди не знают, как всё было на самом деле. Коронавирус и коронавирус, работали и работали. А с чего всё начиналось, — неизвестно, — рассказала врач.
Ольга Николаевна Сергиенко. ГБУЗ СК КСКИБ
Ольга Николаевна перелистывает страницы, останавливаясь на каждой фотографии. Все они напоминают о сложном времени, когда пришлось не думать о страхе и бороться — за пациентов, их здоровье, себя, своих родных, за жизнь.
— Этот рисунок нарисовали дети нашего врача, которые ждали её дома. Я сейчас опять буду плакать. Каждый раз, когда вспоминаю, появляются слезы, хотя столько времени прошло. Вот епархия проводила у нас службу, когда был пик смертности. Реанимобиль заехал на территорию больницы прямо в этот момент. У человека случилась остановка сердца. Реаниматологи сорвались, побежали, оказали помощь. У нас много таких историй.
А этот плакат, нарисованный гуашью, повесили ночью, внизу, где шлагбаум — там заезжают машины скорой помощи. На нем написано: “Большое спасибо всем врачам, медсёстрам, санитарам больницы, вы спасли моих родителей, вы — герои”. Мы приехали утром и увидели.
А вот медсестра в боксе снимает ЭКГ — показывает результат через стекло. У нас были разные пути передачи. Сначала телефоны в ту зону мы боялись брать. Кричали в респиратор, было плохо слышно. Потом купили себе специальные пластиковые чехлы, — вспоминает врач.
По словам Ольги Николаевны, ставропольские врачи начали следить за ситуацией, когда вирус был еще далеко от России. Их тревожило, что он распространяется молниеносно: китайский Ухань, другие государства Азии, затем — Европы. Уже тогда было понятно: ковид не оставит в покое и нашу страну. Но в декабре 2019 года казалось, что это случится нескоро, и масштаб беды представить было сложно.
Мы, как врачи-педиатры из инфекционной больницы, понимали, что нужно держать руку на пульсе, иметь дежурный чемоданчик. Было очевидно, что мы первые столкнёмся с этой ситуацией, что транспортные пути не закрыты, кто-то может принести вирус через авиа перелеты. Но мы не подозревали, что мы настолько к ней близко. И по иронии судьбы нулевой пациент оказался в нашей больнице. Жизнь, конечно, изменилась в одну секунду, — поделилась Ольга Николаевна.
Люди пришли на работу и остались на 14 дней
Когда в инфекционной больнице выявили нулевого пациента, выяснилось, что все врачи-инфекционисты — контактные. Они ушли на карантин, а ответственность за всех пациентов, — и больших, и маленьких, — взвалили на свои плечи педиатры.
— 20 марта 2020 года я после дежурства пришла домой. Мне позвонили с работы и сказали, что их закрывают на карантин. Понимаете, люди пришли на работу, а им говорят, что они не смогут выйти ближайшие 14 дней. Без одежды, вещей для гигиены, защиты. А люди, которые лечат детей, поняли, что им придётся лечить ещё и взрослых, которых они никогда не лечили. Более того, лечить от совершенно новой и неизвестной во всём мире инфекции. Было неимоверно страшно, но никто не отказался, — вспоминает замглавврача.
Сотрудники больницы обосновались в здании администрации, а в корпусах лежали больные. Врачам предстояло изучить множество регламентирующих документов, методических рекомендаций. По словам Ольги Николаевны, требовалось делать всё правильно, а как — никто не знал.
Я очень переживала за коллег, постоянно им звонила. Бывало, что они освобождались только в 5 утра. Мы звонили, чтобы просто узнать, живы ли они, здоровы ли, что нужно передать, какие продукты привезти. Под забором стояла Росгвардия. Приезжали дети, мужья, родители. Они плакали, передавали рисунки. Такие эмоции не забыть никогда. Но отстояли мы этот период с честью, — рассказала Ольга Николаевна.
А затем, по словам доктора, начался настоящий кошмар. На Кавминводах прошла большая цыганская свадьба, где массово заболели люди. Пациенты также начали приезжать из Дагестана и других республик. А дальше — больных становилось всё больше и больше.
— На тот момент все мазки мы отправляли в Новосибирск, ждать результатов приходилось несколько дней. Анализы мы брали не только у больных, но и сдавали сами. Все переживали, действительно думали: если заболеешь — тут же умрёшь. С другой стороны, мы рассуждали: "ну, грипп же мы лечим, как и другие вирусы". И в чём тогда разница? Но это была особо опасная инфекция, смертельная. Мы, инфекционисты, как и многие другие врачи, привыкли ходить в масках, перчатках, но в этот раз нам привезли совсем другое обмундирование, — делится Ольга Сергиенко.
ГБУЗ СК КСКИБ во время пандемии COVID-19. ГБУЗ СК КСКИБ
Мы быстро худели и теряли сознание
Сначала для работы с зараженными врачи использовали костюмы старого типа: они представляли собой халат и прорезиненный фартук. Вскоре в Россию пришла китайская защитная одежда.
Чтобы врачи научились надевать “скафандр”, проводились настоящие тренировочные занятия. Сначала доктору приходилось облачаться в нательную пижаму серого цвета. Следом — в комбинезон, материал которого напоминает клеёнку. На голову — косынку, а поверх неё — маску. Однако и это не всё. На маску надевается респиратор, а затем — очки и перчатки. Очки прилегали так плотно, что на лице оставались следы. Рукава фиксировали скотчем, чтобы не ёрзали перчатки.
Врачи помогали друг другу надевать костюмы. Иначе могла появиться щель или выбиться волос.
Нужно понимать: на дворе лето, нам приходилось одеваться, идти по улице, пешком подниматься на третий этаж, а потом ходить ещё 2, 3, 4 и даже 5 часов. Помогали транспортировать больных, когда им было плохо. В первые дни, пока организм привыкал, становилось нереально тяжело, а потом уже — в порядке вещей. В костюмах мы ходили целыми днями и казалось, что так и должно быть, — вспоминает Ольга Николаевна.
Привыкая к костюмам, врачи стали замечать быструю потерю веса, часто теряли сознание.
— В больнице могли лежать более 100 пациентов на кислороде. Обходы длились и днём, и ночью. Сутки напролёт поступали новые заболевшие. Бывало, только снимешь костюм, примешь душ (ведь вирус мог остаться и на волосах), а кому-то из пациентов стало плохо. И ты снова идёшь одеваться. И так по 100 раз в день, и каждый раз — по-правильному. Бывало, дышать уже не можешь, сердце колотится, а нужно ещё идти в зону. Возникало ощущение, что заходишь буквально в зону отчуждения, а вокруг тебя — невидимый враг, — делится врач.
ГБУЗ СК КСКИБ во время пандемии COVID-19. ГБУЗ СК КСКИБ
Лекарств просто не существовало
Инфекционную больницу практически сразу сделали ковидным госпиталем, и заболеваемость росла бешеными темпами. Страшный вирус пугал многих, и не все медики сразу находили в себе силы и смелость.
— Помню, мы дежурили с доктором, надевали костюм по очереди. И внезапно приезжает скорая из Пятигорска, которая везёт мужчину. Он ехал уже на кислороде. Я подхожу к машине, открываю дверь, и он, синий, падает на меня. Я не могу его удержать, зову, чтобы мне помогли. Некоторые даже в костюмах боялись контактировать с заболевшим. Посмотрев на этого мужчину, я поняла, какой ад нас ждет впереди, и что мы только в самом начале пути. Пациент, к сожалению, позднее погиб, — рассказывает Ольга Николаевна.
Лечение больных осложнялось тем, что не было лекарств от коронавируса. И дело не в том, что отсутствовали поставки, или медикаментов не хватало на всех заболевших. Их просто не существовало.
Методические рекомендации менялись практически каждые полгода, а сначала — каждые 3 месяца. В ход шли препараты “офф-лэйбл”: то есть, например, применяли лекарство, которым лечат ревматоидные артриты. Или гормональные препараты, а также те, которые используют при гриппе. Не было специфических противовирусных. Но постепенно взгляд на терапию менялся, как и методические рекомендации, — поясняет доктор.
Нас умоляли: “У меня умирает мама”
Временами пациентов было так много, что мест в больнице не хватало. В тот момент Ольга Николаевна работала заведующей приёмным отделением. Звонки не прекращались: помощи просили сотрудники скорой, жители края и других областей, соседних республик. Люди умоляли: “У меня умирает мама”. А мест нет.
— Я знала, что в этой палате одно место женское, одно — мужское, это — кислородное, а это — нет. У нас образовалась очередь из пациентов. Был список больных, которых должна привезти скорая, а нам нужно их куда-то разложить. При этом весной мы думали: сейчас наступит жара, вирус сдохнет, а он никуда не ушел. Пришла осень, затем зима 2021 года. Мы думали, что сейчас грипп вытеснит коронавирус, а ничего не произошло. И вроде всё хорошо: мы лечим, со всем справляемся, появились новые препараты, клинические рекомендации, все привыкли. Адаптировались. Но мы работали так неделю, две, месяц, уже целый год. Все устали, а ситуация накалялась. Максимально в нашей больнице было развёрнуто 235 коек — это период с лета 2021 года по январь 2022, когда бушевал штамм “дельта”. Это был действительно смертоносный вирус, — говорит Ольга Николаевна.
ГБУЗ СК КСКИБ во время пандемии COVID-19. Татьяна Зыбинская, ИА Stavropol.Media
Места не хватало не только в инфекционной больнице, но и в других ковидных госпиталях региона — ГКБ №2 и №3 Ставрополя, центральной районной больнице Солнечнодольска.
Совместно с координатором скорой помощи мы определяли маршрутизацию пациентов в зависимости от их состояния: этого везём в Солнечнодольск, у него сатурация 98, он доедет. А этот совсем тяжелый, его к нам. Когда одно место освобождалось, его сразу же занимал другой человек, — подчёркивает заместитель главного врача.
Кроме того, штамм “дельта” серьёзно поражал лёгкие, из-за чего многим пациентам требовалась кислородная поддержка. В этот период все краевые учреждения, работавшие с ковидом, нуждались в большом объёме кислорода, которого не хватало. Порой газ приходилось долго ждать, а резервы в больнице заканчивались.
— Наш персонал раздобыл две большие цистерны, которые быстро привезли из Екатеринбурга. В них вмещалось 6,5 тонн кислорода. Этого запаса хватало, чтобы долгое время обеспечивать больных кислородом. Но однажды случилось непредвиденное. Была зима, на дорогах — гололёд. Заказанная цистерна по пути в Ставрополь задержалась. Мы не могли допустить ухудшения состояния и гибели пациентов. Наши сотрудники — водители, юристы, охранники, — совершили героический поступок. Они каждые 30 минут на протяжении всей ночи поочередно ездили заправлять портативные баллоны, — вспоминает Ольга Николаевна.
Когда автомобиль добрался до больницы, ему нужно было подняться в гору к корпусу отделения для дозаправки резеревных цистерн. Из-за гололёда машина накренилась и завалилась на бок.
— Это огромная машина, которая весит тонны. Мы не могли найти транспорт, который мог её поднять. Тогда на помощь пришёл Александр Гребенник, на тот момент занимавший должность главы администрации Ленинского района Ставрополя. Он прислал тягач, который вытащил машину и доставил её к месту дозаправки кислородом. Это решило вопрос с обеспечением кислорода не только нашей больницы, но и других стационаров города. Только благодаря его помощи ни один пациент не пострадал и не задохнулся, — рассказывает врач.
Если бы не локдаун, пришлось бы в поле палатки ставить
Ольга Николаевна считает, что локдаун ввели вовремя. Без него больницы не справились с нагрузкой, которая возникла бы при тесном контакте людей друг с другом.
Несмотря на все ограничительные мероприятия, людей болело очень много. Если бы все свободно гуляли, пришлось бы, наверное, просто в поле палатки ставить, как в холерные времена. Тогда бы точно не хватило ни препаратов, ни медицинских ресурсов. Врачи бы просто вымерли, как и население — больше, чем на половину, — комментирует врач.
Оглядываясь назад, Ольга Николаевна отмечает: Ставрополье и, в целом, Россия, победили ситуацию и справились с минимальными потерями. И если сейчас заболеваемость внезапно вновь пойдёт вверх, врачи будут готовы принять удар.
Ковид стал самым главным учителем
Пандемия не только унесла жизни, но многому научила и врачей, и обычных людей.
— Я как инфекционист очень довольна, что люди научились мыть руки и научили этому своих деток. В первый год после пандемии кишечных инфекций практически не было. Это великолепный навык, дай Бог, он закрепится как безусловный рефлекс и останется надолго с нами.
Пандемия научила людей ценить жизнь, здоровье и свободу. Потеряв близких, мы начали понимать, что нужно ценить каждый день и каждого своего родного человека, потому что, к сожалению, завтра может произойти всё, что угодно.
Ковид научил нас, врачей, выдержке и сочувствию. Когда ты видишь, как больные задыхаются, нужно их поддержать, вселить в них уверенность: вы будете жить. Они тебе говорят: “Я умру, я погибну, я чувствую, что умираю”. А ты им: “Нет, держитесь, у вас всё будет хорошо. Я вам обещаю, я клянусь, что вылечу вас. Вы мне верите?”.
Ну и, конечно, научил опыту лечения новой инфекции, проверил надежность твоих товарищей. Ковид, мне кажется, это самый главный учитель в нашей жизни, — рассуждает заместитель главного врача.
ГБУЗ СК КСКИБ во время пандемии COVID-19. ГБУЗ СК КСКИБ
По словам доктора, сейчас, спустя несколько лет, подвиг медиков отчасти забылся. Никто больше не пишет плакаты с благодарностями, не называет врачей героями. Но люди, которые прошли через болезнь, пронесут горячую благодарность в своём сердце через всю жизнь.
Профессия инфекциониста до ковида не была даже известна. И никто не знал нашу больницу. Во время пандемии поступали тысячи сообщений, я не преувеличиваю. Мы даже звёздами были какое-то время. “Спасибо врачам” звучало из уст каждого. Но, к сожалению, как быстро всё приходит, так и уходит. Но, с другой стороны, мы нормальные люди без звёздной болезни. Наши истинные пациенты, которые и без ковида с нами были, всё равно нас любят и помнят. Самое главное “спасибо” для нас — это здоровье пациента и его жизнь, — отмечает Ольга Николаевна.
На ковидной передовой
Совершали подвиг и, в буквальном смысле, писали историю своими руками и знаниями не только врачи инфекционной больницы. Ковидные госпитали развернулись в нескольких медучреждениях края. Одним из таких стала городская больница №2 Ставрополя.
Как рассказала в беседе с корр. ИА Stavropol.Media заведующая первым терапевтическим отделением Инна Булгакова, ей до последней секунды не верилось, что масштаб нового вируса станет настолько большим.
— Почему так? Сейчас, например, “гуляет” обезьянья оспа, но она не пришла в том объёме, в котором пришел коронавирус. До этого были вспышки других заболеваний, когда предупреждали об угрозе, но всё локализовалось в определённых странах. Я не была готова к ковиду...
Когда мы работали с коронавирусом первые дни, первыми заболевшими стали врачи. В том числе, и я. Было боязно за семью. Когда у тебя есть дети, страшно, что они могут остаться без твоей поддержки. Поэтому у меня борьба с заболеванием прошла под этим девизом: “Надо жить, чтобы работать, и жить на благо семьи”. Было страшно и за коллег. Заболевание никого не щадило, — вспоминает доктор.
Инна Александровна Булгакова. ГБУЗ СК “ГКБ №2” Ставрополя
Мы стояли на посту до обмороков
Первыми работу с пациентами начали врачи-терапевты. Однако число заболевших росло, и к их лечению присоединялись другие специалисты — хирурги, гастроэнтерологи, неврологи, ревматологи, реаниматологи. Вместе с ними, не жалея себя, трудились медсёстры, санитарки, буфетчицы и другой медперсонал. Никто не оставался в стороне.
— Я до сих пор очень горжусь отношением своих коллег к этой ситуации. Многие проявляли большое упорство и геройство. За этот период работы мы сблизились с теми коллегами, с которыми раньше вовсе не общались. Каждодневный и каждоночный тяжелый труд нас очень объединил, — рассказывает Инна Александровна.
По её словам, сначала врачи решили минимизировать общение с домочадцами, и первые месяцы они буквально жили на территории больницы.
Думалось, что это всё ненадолго. Но потом, когда стало понятно, что история длинная, пришлось переезжать домой. Но мы соблюдали все правила обработки, которые были предусмотрены, чтобы не заразить домашних. Сложно сказать, чувствовали ли мы себя героями. Но определенная самоотверженность безусловно присутствовала внутри каждого. Мы стояли на посту до обмороков, дрожания в теле, падения давления, с температурой, — вспоминает заведующая.
ГКБ №2 Ставрополя во время пандемии COVID-19. Из личного архива Инны Булгаковой
У нас лица были растёрты в кровь
Специализированную одежду докторам выдали сразу, но у самых первых костюмов оказалось немало недостатков.
— Они были плохо вентилируемые, очки и респираторы при длительном ношении причиняли много неудобств. У некоторых лица были растерты в кровь, оставались синяки под глазами. Производители, конечно, всё учитывали, и затем костюмы стали удобнее. Мы также придумывали свои средства, чтобы их было комфортно носить, без физического вреда для себя, — делится Инна Александровна.
ГКБ №2 Ставрополя во время пандемии COVID-19. Из личного архива Инны Булгаковой
Отдельные сложности возникали в связи с тем, что COVID-19 был мало изучен. По словам врача, рекомендации по лечению вируса неоднократно изменялись. Сначала думали, что он подобен тяжёлому течению гриппа, но всё оказалось сложнее. Чтобы помогать пациентам, больницы страны начали работать как единый организм. Информация передавалась из учреждения в учреждение, из города в город.
Бесконечно тяжело было видеть, когда инфекция развивалась очень стремительно. За считанные часы человек переставал существовать, и мы ничего не могли сделать. Сейчас, когда вспоминаем многих пациентов, появляются слёзы в глазах. Это были и близкие люди, и посторонние, родственники друзей. Это всё — наши пациенты. И так случилось, что нам нужно было за них бороться. Боролись за каждого, как могли, — отмечает доктор.
Были и те, кого приходилось лечить вопреки скептицизму и недоверию.
— Порой даже люди, которые не могли дышать, говорили, что этой инфекции не существует. Конечно, на нас выплёскивалась и боль тех, кто потерял близких. Им не было интересно слушать про тяжесть инфекции. Они обвиняли докторов, медицину — такой человеческий фактор.
Но хороших и оптимистичных людей, верящих в нас, больше. Я это вижу. Поэтому мы все держимся друг за друга, за собственный фонендоскоп и верим в светлое будущее, — говорит Инна Александровна.
Мы слишком много видели, чтобы не узнать врага в лицо
Сейчас, в 2024 году, коронавирус чаще всего протекает как грипп или другая вирусная инфекция. Но Инна Булгакова подчёркивает: врачи распознают его сразу.
Ковид сейчас мы узнаём даже без анализов — слишком много видели, чтобы не узнать врага в лицо. Если, не дай Бог, опять будет пандемия, больница готова перевернуться вверх ногами за полдня и начать заниматься этими вопросами. Всё слишком свежо в памяти: ощущение от костюма, ночи и целые дни в нём, невозможность покинуть пациента. Это в памяти у всех. Если вдруг придется, все готовы, — рассказывает доктор.
Пациенты, которые прошли через настоящие муки коронавирусного ада, поздравляют врачей со всеми праздниками.
ГКБ №2 Ставрополя во время пандемии COVID-19. Из личного архива семьи Татьяны Зыбинской
Сейчас все понимают, что вирус лечится, а главное — излечивается
Вместе с врачами днями и ночами напролёт трудились сотрудники краевого министерства здравоохранения. По их информации, максимальное количество коек во всех больницах региона, задействованных в пандемийный период составило 5 157. Кислородной поддержкой обладали 3 690 — это 71,6% от общего числа. Оказание медицинской помощи во время пиковой нагрузки осуществлял 2 861 медработник. Наравне с ними трудились 50 студентов-ординаторов и 116 врачей-специалистов СтГМУ. Пик заболеваемости пришёлся на ноябрь 2021 года.
— Во время пандемии в медицинских организациях края в достаточном количестве имелись лекарственные препараты и средства индивидуальной защиты: маски, халаты, бахилы, защитные костюмы и другие. Однако в начале пандемии, в 2020 году, в регионе имелись проблемы с поставкой таких препаратов, как Актемра, Ксарелто, Эликвис, Эноксапарин, — сообщили в краевом минздраве.
Тематическое фото. Илья Аверьянов, ИА PrimaMedia
В ведомстве отметили, все ограничительные меры работали, но эффект был виден не сразу. Самой действенной из них стала отмена массовых мероприятий, а также закрытие ресторанов, школ, переход на удалённую работу. Это помогло снизить нагрузку на медицинские организации и скорость распространения вируса.
Однако единственным способом победить новый вирус является выработка коллективного иммунитета, что, в конце концов, и произошло. Раньше люди были растеряны и напуганы. Сейчас паника сменилась принятием. Все понимают, что вирус лечится, а главное — излечивается, — прокомментировали в министерстве.
Сотрудники минздрава подчёркивают: край не теряет бдительности и готов принять новый удар, если придётся.
Локдаун на Ставрополье: как выживали местные жители
Ставропольцам также пришлось несладко. Вместе с пандемией жизнь перевернулась с ног на голову. Одни боролись за своё здоровье, другие — учились удаленно работать, получать знания и даже покупать продукты.
Мчащаяся по пустым улицам скорая вызывала ощущение апокалипсиса
Коронавирус пришёл в Россию слишком быстро — наверное, именно это стало причиной, почему люди не сразу могли всерьёз воспринимать ситуацию.
— Когда заговорили о коронавирусе, казалось, что все это несерьезно и неопасно. Вообще невозможно было даже представить ту самую “эпидемию”. До поры до времени ограничениям никто не придавал значения.
Помню, однажды мне ночью захотелось газировки, и мы с подругой пошли в магазин. Тогда ввели комендантский час, но кто в это верил? И мы не верили. Подошли к магазину, к нам сразу сотрудники полиции подбежали. Хотели даже составить протокол. К счастью, все обошлось, но именно в тот момент пришло осознание серьезности ситуации, — вспоминает ставропольчанка Анастасия Алексахина.
Как рассказала жительница Ставрополя Александра Кушнарёва, после пандемии ей было страшно даже пойти в магазин.
— Во время пандемии во мне поселилась социофобия, но родилась любовь к природе. Выходные я проводила в полях и лесах на велосипеде — видела зайцев, наблюдала красивые закаты.
Все мои близкие боялись выйти на улицу без паспорта — вдруг полиция остановит? Родителей на автомобиле часто проверяли сотрудники Госавтоинспекции. Они спрашивали, куда едут, сравнивали адрес с пропиской. Коллеги, которые не могли работать дистанционно, ходили по улицам только со специальным пропуском, в котором был прописан их маршрут — от дома до офиса и обратно, — вспоминает девушка.
Тематическое фото. Кирилл Роткин, ИА IrkutskMedia
Выпускающий редактор ИА Stavropol.Media Анна Учаева во время пандемии работала в государственной структуре. Сотрудников не отправляли на изоляцию.
Было жутковато ходить по пустым улицам вечером, а едущая с мигалками скорая вообще вызывала ощущение надвигающегося апокалипсиса. Я переболела коронавирусом несколько раз. Первый — в конце 2021года. Он прошёл как обычная простуда, разве что на несколько дней пропало обоняние. Возвращалось оно странно: я чувствовала только приятные запахи. Боялась, что могу пропустить, например, утечку газа, — вспоминает Анна Учаева.
Мне отчаянно хотелось попасть домой
Корр. ИА Stavropol.Media Татьяна Зыбинская в то время училась в университете и работала моделью. В феврале 2020 года она улетела в Тайбэй.
— Когда я проходила паспортный контроль в аэропорту, сотрудница спросила, куда я лечу. И удивлённо спросила: “Тайвань? Это же так близко к Китаю! Все бегут оттуда, а вы — в самую гущу событий. Вы отважная”. Я, наверное, не отдавала себе отчет, насколько серьёзным окажется заболевание. Но улететь было отчасти правильным решением. Пока здесь была вспышка, в Тайбэе продолжалась размеренная жизнь практически без ограничений, — вспоминает журналист.
На Тайване очень серьёзно относились к ношению масок, измерению температуры тела и обработке рук. По словам Татьяны, это помогало сдерживать распространение коронавируса: пока на Ставрополье был локдаун, заболеваемость в азиатской стране не превышала пяти человек в день.
Тех, у кого не было масок, просто не пускали в магазины и транспорт. А если им удавалось пройти, — штрафовали. Помню, однажды на весь день перекрыли метро. Оказалось, что на станции обнаружили человека с высокой температурой. Все станции дезинфицировали, прежде, чем вновь пустить пассажиров, — рассказывает журналист.
У всего есть две стороны медали. Вместо запланированных двух месяцев девушка задержалась заграницей почти на полгода: все воздушные пути были закрыты. Прилететь и улететь никто не мог долго время.
— Правительство Тайваня решило автоматически продлить визы всем гостям. Для моделей в этом даже был плюс: обычно дизайнеры стараются работать с новыми лицами, но их не было — выбирали из тех, кто застрял на острове. Мне часто отчаянно хотелось попасть домой. Моя мама работала в одном из ковидных госпиталей. Нашего кота пришлось отвезти к бабушке, так как мама не раз оставалась в больнице на две недели — на карантине. Бабушка была совсем одна в частном доме. Было страшно подумать, что она может заболеть. Постоянно крутились мысли: “А вдруг ей станет плохо? Кто поможет, вызовет скорую?”. Но я ничего не могла сделать. Приходилось оставаться на острове и надеяться, что границы скоро откроют, — делится Татьяна.
ГКБ №2 Ставрополя во время пандемии COVID-19. Из личного архива семьи Татьяны Зыбинской
Вернуться домой девушке удалось только в конце июля. Тогда уже авиакомпании запустили “спасательные рейсы”.
— С этим тоже возникли сложности. Первые самолёты возили только жителей определенных регионов, и Ставропольского края в их числе не было. Когда же появились общие рейсы, билеты разлетались как горячие пирожки. И стоили они столько, что не каждый мог себе позволить.
Я улетела на рейсе “Париж — Москва”. Из Тайбэя тогда можно было улететь только в Сеул или Дубай. Поэтому путь получился длинным, с двумя пересадками. В Москве всех прилетевших отправили в санаторий на двухнедельный карантин. Надо сказать, что нас очень вкусно и сытно кормили, условия были комфортные”, — рассказывает Татьяна.
Уже дома, в Ставрополе, спустя несколько месяцев после возвращения, девушка заболела. Но, к счастью, всё прошло в легкой форме.
В тот день было обычное утро, я хорошо себя чувствовала, позавтракала. Меня даже ничего не смутило. Я пошла в магазин косметики, чтобы выбрать духи. Брызнула одни на тестер — запаха не услышала. Брызнула вторые — они тоже не пахли. И меня буквально накрыло осознание, что я заболела. Я сразу же вышла из магазина и пошла домой. После ковида я полгода не могла есть мясо и цитрусовые — эти продукты казались пропавшими. Потом всё пришло в норму, — подытожила журналист.
Эхо ковида: как обстоят дела с вирусом сейчас?
Несмотря на то, что сегодня коронавирус является уже привычным заболеванием, человечество до сих пор слышит его отголоски. Он имеет множество последствий, которые могут являться триггером системных аутоиммунных заболеваний.
— Сейчас уже считается, что коронавирус перешёл в разряд ОРВИ — ничего страшного в себе не несёт. Но всё равно он сохраняется. Тяжелых случаев гораздо меньше, но для людей, у которых есть тяжёлая сопутствующая патология, он до сих пор остаётся смертельно опасным заболеванием. В остром периоде ковид приносит много проблем — дыхательную недостаточность, поражение легких, тромбозы. Сгущается кровь. Но и отдалённые последствия есть. Стало очень много онкопатологий, рассеянного склероза, демиелинизирующих заболеваний, — перечисляет замглавного врача краевой инфекционной больницы Ольга Сергиенко.
— Последствия от ковида мы, безусловно, встречаем. В виде тромбозов, поражения сердечной мышцы, фиброзирования лёгких. Мы видим некоторое увеличение онкологических заболеваний, но мы не знаем, связано это с ковидной инфекцией или это провал в обследованиях за время пандемии, — говорит заведующая первым терапевтическим отделением ГКБ №2 Инна Булгакова.
Согласно статистике минздрава Ставрополья, в данный момент количество заболевших коронавирусной инфекцией периодически увеличивается. Согласно данным краевого Роспотребнадзора, такой прирост заболеваемости считается незначительным, и региону в данный момент новый ковидный всплекс не угрожает.
Курортный парк Железноводска. Татьяна Зыбинская, ИА Stavropol.Media
